Смерть или Слава - Страница 37

Никто не проронил ни слова – ни Костя, ни старатель с отвисшей челюстью. Они даже не пытались меня остановить. И правильно.

Потому что я бы все равно не остановился. В голове у меня пульсировала всего одна мысль. Короткая, как вдох и выдох.

Смерть или слава. Death or glory, как сказал бы Фил, старатель-американер из глубинки. Задуматься о том, что никакой славы мне не светит, даже если я собью вражеский крейсер подвернувшимся под руку булыжником, не было времени. О смерти задуматься тоже не было времени.

Времени вообще не стало – ничего не стало. Здравого смысла не стало. Чужих вместе со всей их технологической мощью не стало.

Были только я и она где-то там, над степью, в объятиях маленького шторма. Да еще разделяющие нас несколько километров.

16. Юлия Юргенсон, старатель, Homo, планета Волга.

Сразу же после Ромки Савельева отключился и Риггельд. Сказал: «Bis bald, Verwegene!» – и пропал.

Юльке очень хотелось услышать «Herzallerliebste» или «Suesse Kleines» вместо обычного «Verwegene». Но… Риггельд очень сдержан.

Юлька протяжно вздохнула.

Все не так. Савельев лишился «Саргасса» – да лучше было ему руку отрубить, чем оставить без корабля! Как он теперь жить-то будет? Он же с тоски высохнет!

Все наперекосяк.

Стащив наушники, она откинулась в кресле, задумчиво глядя в обзорный экран. Внизу, далеко-далеко, синел океан. С высоты Волга казалась уже заметно выпуклой, казалась шаром, а не плоскостью. Юлька видела только часть шара, подернутый сизой дымкой бок родной планеты.

А на втором обзорнике колюче сияли звезды на фоне непередаваемой черноты. И где-то там, в черноте, посреди синеватых искорок – несколько сотен чужих кораблей. Несколько сотен жадно разинутых пастей, готовых проглотить все то, что она любит с детства.

Волга – грязное место, а люди во многом заслужили участь, которой, похоже, теперь им не избежать. Но все же, среди людей есть и те, кто очень дорог.

Юлька встрепенулась. В кабине звучало только тихое пение автопилота, которое любой звездолетчик даже не замечает. Как только в пение вплетутся неприятные диссонирующие ноты – вот тут-то о нем вспомнят. А пока – оно воспринималось как часть тишины.

Итак. В полете становится опаснее, чем на поверхности. Значит, нужно садиться. Юлька потянулась к клавиатуре и вызвала готовую параболу на Ворчливые Ключи. Пересчитала ее применительно к текущей точке. Вывела поправки. И отдала штурману «добро» на исполнение.

Все. Теперь можно с чистой совестью поскучать с полчасика.

Только Юлька не умела скучать. Да и не судьба ей была сегодня поскучать, даже если бы и умела.

Автопилот подпустил жуткого петуха, и вслед за этим перед самым носом «Ценителя» что-то на неимоверной скорости пронеслось. Автопилот обиделся еще сильнее и заорал так немузыкально, что у Юльки даже выругаться как следует не получилось.

А потом она увидела на правом сканере чужой корабль. Плоский диск-переросток. Всего-навсего в ста двадцати километрах в минус по радианту. По меркам звездолетчиков – борт в борт.

И корабль этот был крупнее Юлькиного «бумеранга» в добрую сотню раз.

Кроме того, сканер сообщал о трех группах мелких кораблей, размером сравнимых с «бумерангом». Одна шла на снижение совсем рядом с большим кораблем – вероятно только что отделилась от матки-носителя. Одна тянула прямехонько к «бумерангу». Точнее, к точке, где «бумеранг» вскоре должен был оказаться; до этой группы осталось километров восемьдесят, и расстояние быстро сокращалось. Третья группа была просто рядом – вилась вокруг Юльки, как пчелы вокруг изгоняемого из семьи трутня. Это на их лихие маневры и обиделся осторожный автопилот.

Каждая группа насчитывала по четыре небольших корабля. «Скорее всего, это истребители-одиночки. Те, что сожгли савельевский „Саргасс“, – подумала Юлька растерянно. – Как же я их проворонила?»

Выверять курс и идти точно по параболе она уже не успевала. Переключившись на ручное, Юлька положила «Ценителя» на левую плоскость и ринулась вниз, заодно переведя гравипривод в активный режим. Ускорители жужжали на пределе.

Спустя несколько минут в пределы видимости вторглась суша – восточный берег материка. Желтоватая полоска земли, ограничивающая волжский океан. Она казалась неподвижной, но Юлька знала, что материк приближается с впечатляющей скоростью. Четверка истребителей перестроилась и принялась грамотно клеиться к хвосту «Ценителя». Две других четверки скорректировали курсы в соответствии с Юлькиным ускорением. Крейсер-диск, похоже, тоже пошел на снижение, но прежнего курса не изменил.

И Юлька поняла: пока крейсер только снижается, маневрировать он не будет. А потом, перейдя в горизонт, попытается ее достать… если к тому времени «Ценителя» не доконают истребители.

Но оружие истребителей молчало, непонятно почему. Конечно, чужие могли бы уже сжечь человеческий кораблик, и даже, наверное, не один раз. Но почему-то продолжали настойчиво преследовать без единого выстрела.

На высоте километра Юлька перегнала ускорители в пакетный режим; в паре с гравиприводом это разогнало «бумеранг» до совершенно сумасшедшей скорости – в другое время Юлька не решилась бы на такие полетики в атмосфере. Термодатчики в обшивке давно зашкалило, но Юлька знала, что обшивка сможет выдерживать трение о воздух еще достаточно долго. Но потом «Ценитель» все-таки превратится в неуправляемый болид.

Юлька надеялась, что до этого не дойдет.

Крейсер снизился до трех километров, и вот тут в полной мере показал на что способна техника чужих. Юльку он настиг в четыре минуты, ускорившись на мгновение, и сразу погасив ход. Мелкие истребители проворно расползлись в стороны и попытались зажать Юльку с боков; самая близкая четверка спустилась метров на двести ниже и явно намеревалась не позволить ей зайти на посадку. А потом крейсер выплюнул откуда-то из-под необъятного брюха еще одно звено-четверку. Эти нацелились отрезать Юльке путь в небо. А сам крейсер стал потихоньку нагонять «бумеранга», наползать, как дождевая туча, медленно и неумолимо.